Эрнест Сетон-Томпсон - Маленькие дикари [Издание 1923 г.]
Ян сильно расшибся, но сообразил, что ему представляется средство к спасению. Большой нож лежал на земле. Мальчик схватил его, перерезал веревку на ногах, закинул нож далеко в болото и бросился бежать, как олень. Бродяга с громкими проклятиями выскочил из типи. Будь Ян здоров, он мог бы спастись, но жестокие истязания обессилили его, и потому бродяга скоро его настиг. Бросаясь к ближайшей южной тропинке, Ян увидел за деревьями знакомую фигуру. Собрав остаток сил, он крикнул: «Калеб! Калеб! Калеб Кларк!» — и без чувств упал на траву.
Относительно крика отчаяния ошибиться нельзя. Калеб поспешил вперед, и мгновенно между ним и бродягой завязалась борьба. Он не захватил с собою Турка, а бродяга потерял нож; поэтому борьба была рукопашная. Несколько стычек, несколько сильных ударов, и ясно стало, кто должен победить. Калеб был стар и слаб. Бродяга, хорошо сложенный, сильный и к тому же под хмельком, был для него опасным противником. Через несколько минут бродяга повалил старика на землю и, по привычке, протянул руку за ножом, но, вспомнив, что его нет, выругался и взглядом стал искать подходящей дубины. Дубины не было, зато он нашел большой камень, и кто знает, чем бы это кончилось, если б сзади не раздался громкий крик и на тропинке не показалась человеческая фигура. Бродяга узнал Вильяма Рафтена, который, тяжело дыша и отдуваясь, бежал в сопровождении Гая. Камень, предназначенный для Калеба, полетел в Вильяма, но тот во-время уклонился, и теперь борьба была один на один. Имей бродяга при себе нож, Рафтену, вероятно, пришлось бы плохо, но в кулачном бою на стороне фермера были все преимущества. Прежнее искусство теперь пригодилось ему, и бродяга скоро был опрокинут.
Можно было подумать, что это настоящее поле битвы. Трое лежали на земле, а Рафтен, переводя дух, стоял с раскрасневшимся лицом и глядел решительно и смело, но недоумевал.
— Что это за чертовщина?
— Я вам объясню, м-р Рафтен, — пропищал Гай, выскакивая из-за дерева.
— Ах, ты тут, Гай! Беги, принеси с бивуака веревку. Да поскорее! — добавил он, видя, что бродяга приходит в себя.
Гай принес веревку. Рафтен крепко связал бродяге руки.
— Кажется, я где-то уже видел эту руку, — сказал Рафтен, обратив внимание на недостающий палец. Ян в это время присел, растерянно озираясь. Рафтен подошел к своему бывшему приятелю и спросил:
— Калеб, ты ранен? Это я, Билль Рафтен. Скажи, ты ранен?
Калеб вращал глазами и, казалось, ничего не понимал.
Ян тоже подошел и опустился на колени.
— Вы ранены, м-р Кларк?
Калеб покачал головой и указал на грудь.
— У него дух захватило, — объяснил Рафтен.
— Через минуту он оправится. Гай, принеси воды!
Ян рассказал, что с ним случилось, а Гай с своей стороны сделал некоторые добавления. Он возвращался раньше, чем предполагалось, и был уже около бивуака, когда увидел, что бродяга бьет Яна. В первую минуту он хотел бежать домой за своим отцом, но потом сообразил, что тот слабосилен, и лучше привести дюжего Рафтена.
Бродяга сидел и сердито рычал.
— Эге, приятель, — сказал Вильям, — мы пока отведем тебя на бивуак, прежде чем сдадим кому следует. Год в исправительном, я думаю, принесет тебе больше пользы, чем что-либо другое. Вот, Гай, бери конец веревки и веди его на бивуак, а я помогу Калебу.
Гай радовался, что на него возложили такое поручение. Бродяга должен был итти впереди. Гай следовал за ним, дергая веревку и покрикивая:
— Но, но, лошадка!
Вильям вел старого Калеба с заботливостью, которая напоминала давно прошедшие времена, когда его самого чуть не убило упавшее дерево, и Калеб нежно ухаживал за ним.
На бивуаке они застали Сама. Он очень удивился при виде шествия, так как ничего не знал о событиях дня и был очень огорчен, что пропустил такое происшествие.
Калеба усадили у огня. Он все еще был бледен и слаб, и Рафтен сказал:
— Сам, беги домой и попроси у матери немножко водки.
— За водкой далеко не надо ходить, — заметил Ян. — У этого молодца есть фляжка в кармане.
— Я у него не возьму ни одной капли, даже чтобы дать больному другу, — ответил Вильям.
Сам пошел за водкой и вернулся через полчаса.
— Выпей это, Калеб, — сказал Вильям. — Тебе станет лучше.
Подавая своему бывшему товарищу чарку, он заметил, что в его глазах как-будто опять засветилась искра симпатии.
Сам в это утро ходил домой с определенным намерением. Он прямо отправится к матери и рассказал ей все, что знал про револьвер и недоразумение с Калебом. Они вдвоем ваш долгий разговор с отцом, который, однако, не дал удовлетворительного результата. Рафтен сердился и кричал. М-сис Рафтен была спокойна и тверда. Сам держался уверенно. В общем, Вильям был побежден, хотя не хотел этого показать. Сам вернулся на бивуак сильно огорченный и вдруг теперь видел осуществление своей мечты: отец и Калеб помирились. Два часа тому назад они еще были смертельными врагами, а пережитое волнение их снова превратило в друзей. Несмотря на все доказательства, злобное чувство Рафтена к человеку, которого он, очевидно, обидел, не проходило, а только усиливалось; но чаша весов перетянула, когда он в минуту крайней беды выручил этого самого человека.
XXVI
Возвращение фермы
О магическая сила бивуачного огня! Недобрые чувства не устоят долго перед его теплотой. Сойтись у бивуачного огня, значит, сблизиться, научиться лучше понимать друг друга и положить начало прочной дружбе.
— Мы когда-то вместе жили на бивуаке!
Этим вполне объясняются сердечные отношения между людьми, которых судьба разметала в разные стороны. Светлые, счастливые воспоминания не изглаживаются из памяти.
Когда люди сидят вместе у бивуачного огня, то это налагает на них священные узы. Картина, имевшая место в лесу Рафтена двадцать лет тому назад, вновь воскресла, благодаря бивуачному огню, — священному огню, зажженному за месяц перед тем. Вильям и Калеб сидели у огня, как добрые приятели, хотя некоторая неловкость между ними еще не исчезла.
Рафтен был сельским судьею. Он послал Сама за полицейским, чтоб забрать арестованного. Ян пошел взять провизии и привести м-сис Рафтен, а Гай помчался домой рассказать о своих последних удивительных подвигах. Бродяга, для безопасности был привязан в дереву. Калеб лежал в типи. Рафтен заглянул к нему на несколько минут, а когда вышел, то бродяги уже не оказалось. Веревки были перерезаны, а не сняты. Удивительно, как он мог уйти без посторонней помощи!
— Ничего, — сказал Рафтен, — эту руку с тремя пальцами легко выследить. Скажи, Калеб, это не Билль Геннард?
— Кажется.
Они долго беседовали. Калеб рассказал, как у него пропал револьвер, — он тогда жил в одном доме с Погами, — и как опять был найден. Они припомнили, что Геннард присутствовал при их ссоре. Кое-что само собою объяснялось, хотя многое еще было покрыто тайной.
Одно, впрочем, не подлежало сомнению: Калеба обобрали дочиста. Вопрос был лишь в нескольких днях, так как Пог твердо решил, несмотря на увещание Сарианны, отбросить притворство и совсем выжить старика. Рафтен долго думал и, наконец, сказал:
— Калеб, ты сделаешь все так, как я тебя научу, и получишь назад ферму. Раньше всего я одолжу тебе на неделю тысячу долларов.
Тысячу долларов!!! Калеб разинул рот от изумления. Что дальше делать, он пока не узнал, так как подошли мальчики, но потом Рафтен подробно посвятил его в свои план.
Услышав об этом, м-сис Рафтен ахнула. Тысяча долларов в Сенгере значила не меньше, чем сотня тысяч в большом городе. Это было несметное богатство, и немудрено, что м-сис Рафтен обомлела.
— Тысячу долларов, Вильям! Как! Не слишком ли ты испытываешь честность человека, который до сих пор имеет претензии против тебя? Можно ли этим рисковать?
— Ба! — воскликнул Вильям. — Ведь я же не ростовщик, но и не грудной младенец. Вот деньги, которые я ему одолжу.
Рафтен показал пачку поддельных кредиток, которые ему, как судье, были вверены для временного хранения.
— Там, может быть, пятьсот или шестьсот долларов, но ему хватит.
Калеб, однако, думал, что это настоящие деньги. Сделав все приготовления, он на следующий день отправился в дом Пога или, как он называл, в свой дом, постучался в дверь и вошел.
— Здравствуй, отец, — сказала Сарианна, не утратившая некоторой почтительности и приветливости.
— Что тебе здесь нужно? — гневно воскликнул Дик. — Достаточно и того, что ты живешь на нашей земле! Нечего тебе шляться к нам день и ночь.
— Послушай, Дик, ты забываешь…
— Забываю? Я ничего не забываю! — возразил Дик, перебивая жену. — Он должен был работать и помогать нам, а он ничего не делает и думает жить на мой счет.
![Эрнест Сетон-Томпсон - Маленькие дикари [Рисунки автора]](/uploads/posts/books/215315/215315.jpg)
